Спать мешали две полуинтеллигентные тетки тремя креслами сзади. Обсудив жен известных актеров и последний фильм Кирилла Серебренникова, они обратили свой взор на литературу.
«Слушай, я тут совсем от жизни отстала, – сказала одна. – Не знаешь, кто Нобеля в этом году получил?»
«Знаю. Бард какой-то».
Андрей Вадимович вздрогнул и тут же проснулся.
«Ты чего-то спутала: еще не хватало – бардам премии давать».
«Да прикалываются они: в прошлом году журналюжке дали, в этом – барду… Всё нормалёк!»
«Имя не запомнила?»
«Не-а. Тоже, видать, какой-то наш – помню, что еврей с одесскими корнями».
После этих слов Макаревича как подбросило… Господи, ведь всё сходится: и бард, и еврей, и корни одесские есть. Но нет, быть этого не может! Хотя, собственно, почему не может? Поэтические заслуги очевидны. И политические – тоже: Путина вслух ругал, майдан поддерживал, перед бойцами АТО выступал… Но почему же тогда никто не звонит, не поздравляет? Ах, да, он же симку на киевскую заменил… Ну, где тут у вас интернет-кафе?!
Нашел. Заплатил за час. Вошел в новостную ленту. Врубил выступление лауреата и… разрыдался – от горечи, обиды и несбывшихся надежд.
Подошла девушка в униформе. Некоторое время слушала молча, потом сказала: «Вы, наверное, английский знаете? А я не знаю, но тоже, когда слушаю эту песню Боба Дилана, почему-то плачу».
«Господи, ну почему он? Почему не я? – мычал, размазывая по лицу слезы и сопли, Андрей Макаревич. – Ну, чем я хуже?!»