А потом с ним что-то случилось. Нет, не тогда, когда он ушел в либерасты и русофобы, раньше – он выгнал (в прямом смысле слова) из Центрального шахматного клуба на Гоголевском бульваре своего учителя(!)
Михаила Ботвинника. Я помню мокрые от слез глаза Михаила Моисеевича под очками – с ним я как раз не общался, мы почти случайно оказались рядом – и его вопрос, адресованный в пустоту: «Как же он мог? И зачем?»
Ботвинник умер через два года, Гарри сидел на троне еще лет десять, а потом, проиграв Крамнику и просрав (за большие деньги) матч компьютеру, вообще ушел из шахмат. В политику.
Он хотел стать президентом России. Видимо, и сейчас хочет. Но с каждым годом шансов – как и дураков в стране – все меньше.
Когда я вижу его на экране телевизора или смотрю фотографии, мне кажется, что этого человека я не знал никогда. Что-то страшное, мерзкое, нечеловеческое все больше проступает в его лице. Мне кажется, это расплата за все те гадости, которые он совершил. По отношению к конкретным людям, к матери своего ребенка, к шахматам, к бывшей Родине, наконец.
Предатель! Мерзавец! Негодяй! Тля… Других слов у меня для него нет.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →