Один мой сосед -фронтовик формально настоящий: до передовой доехать не успел, война кончилась. Второй сосед - фронтовик по бумагам: работал на оборонном предприятии, приравнен в правах к участникам войны, есть соответствующее удостоверение. В прошлом году к очередному Дню Победы им вручали юбилейные медальки. РАЗНЫЕ медальки, что существенно. Первого фронтовика это безумно обидело, даже оскорбило: Васька типа и не стрельнул ни разу, и на заводе не уродовался, как я, - за что ему такая честь и почему меня так унизили?.. Переживал долго и громко, пока кондратий не хватил. Пока лежит. Васька все порывается его проведать, тот в дом не пускает – обида страшная!
Знаменитый режиссер Эйзенштейн должен был получить в Кремле Сталинскую премию первой степени, а получил только третьей.
Говорят, он сразу сник, побледнел, и даже шевелюрой постарел(как в старой плохой песне) – был мальчонка рыжим, стал совсем седой(с). Поздние исследователи утверждали, что он видел в этом знак судьбы: типа завтра его арестуют, послезавтра расстреляют. На практике все было несколько иначе: завтра было похмелье, а послезавтра инфаркт.
И еще о кино, - грустное и смешное. Лет двадцать назад был впервые издан БОЛЬШОЙ ЭНЦИКЛОПЕДИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ О КИНО. Там было всё и все, включая дипломников ВГИКа, художников по костюмам и актера Пердушкина, сыгравшего свою единственную роль в немом фильме Протазанова. .. Резонно было предположить, что в этом словаре найдется место и для семейной пары плохих провинциальных режиссеров, клепавших убогие детективы, не поднимавшиеся выше второй категории)то бишь, выражаясь прозрачнее, говно полное). Так вот: для жены место действительно нашлось, а для мужа нет! Он, бедолага, не знал, что и думать. Ну да, не Эйзенштейн, слава Богу, да и фамилия украинская, хоть и зовут Исаак, но ведь жена вообще Суламифь Моисеевна, - нет, это не отрыжки борьбы с космополитизмом, это нечто совсем иное… Впрочем, чего тут долго размусоливать, - умер, слушай!(с)
Закончу я историей вполне оптимистической, хотя и печальной. Был такой знаменитый хоккеист Альметов. Уйдя из большого спорта и пропив все, что дозволили, ушел работать на кладбище. Пить, естественно, продолжал. Когда на бухло не хватало денег, сбывал барыгам свои честно заработанные медали – золотые, олимпийские. Спорткомитет негодовал(у меня там дядька работал), КГБ голову ломало: что с ним делать? Додуматься, что пенсию надо нормальную дать и на достойную работу устроить, так и не смогли. Альметов же резонно полагал, что когда через два года его привезут хоронить на это же кладбище, то медальки на красных подушечках ему уже не понадобятся. А сейчас – очень даже: и себе кайф, и корешкам своим.
Вознесенский написал об Альметове пронзительное стихотворение(«Известный хоккеист работает могильщиком/Ах, водка-матушка, ищи меня на дне»). О трех вышеназванных персонажах стихов не написал никто. Да и не напишет уже.
Кстати, у меня тоже есть медальки. Одна даже иностранная – государства под названием Абхазия. Вы зря смеетесь, друзья: в силу малого тиража это большая редкость – один коллекционер из Аризоны мне за нее тридцать штук предлагал. Зеленых, естественно. Но мне пока не надо, я не пью. Но если вдруг такое случится, - пойду торной альметовской тропинкой, а не магистральным путем Сергея Эйзенштейна… И знаете, почему? Я Хемингуэя в детстве читал. И хорошо помню, чем заканчивается его роман «A Farewell to Arms».