Торжества получились формальными, вялыми, неискренними. Причин тому много. Во-первых, широкая публика Битова не знает и никогда не читала – это для нее слишком сложно.
Впрочем, и коллеги практически не читали – в писательских жежешках и статусах фейсбука равнодушно и несколько брезгливо вспоминают его юношеские рассказы, путевые очерки, киносценарии и даже знаменитый «Пушкинский дом» читал(или говорит, что читал) лишь каждый десятый. И вообще для очень многих Битов не есть, а был – как какой-нибудь Тредиаковский или Влас Дорошевич. «Был Битов, которого я раньше очень любил – кажется, за путевые заметки. Нет, не помню» - сказал Владимир Березин, а до него еще сотни три-четыре современных отечественных прозаиков http://berezin.livejournal.com/1497518.html
Во-вторых, Андрея Битова не любят. Власть – за то, что он многие годы возглавляет одиозный Пен-клуб, практически неуправляем, а накануне своего юбилея еще и где-то с белой ленточкой фланировал – видимо, невтерпеж было продемонстрировать свое презрение к властям, орден для него заготовившим… Коллеги не любят за дурной характер, самомнение, фанаберию, дачу в Переделкино и за хамское тыканье всем подряд; особенно, под шафе(а это, увы, бывает часто).
В-третьих, Битов в последние годы постоянно «врёт». Я бы сказал иначе: создает новую реальность, ибо, в сущности, кому какое дело до его дальней родни в «черкесских деревнях», «сгоревшей» дачи, «проданных» квартир и совершенно никчемного поэта и футболиста Ткаченко, о котором давно уже все забыли, но будто бы именно из-за его преждевременной смерти Битов не оставляет свой пост в Пен-клубе – он, видите ли, приемника себе готовил. Как Ельцин Путина, а Путин – Медведева. Тандем мыслился(это почти цитата).
…Всё это, разумеется, полная ерунда! Писатель – это, прежде всего, текст. А между буквами ни дачи переделкинские не видны, ни черкесы злобные, ни плохой футболист Ткаченко из не менее плохой команды под названием «Локомотив». А вот с текстами действительно беда – они не востребованы. Совсем. Это практически мертвая литература. Да, после Донцовой и Акунина Битова читать невозможно. После Прилепина и Сорокина – можно, но все равно тяжело. А вот после Джойса, Набокова или Юрия Трифонова(уж простите мне этот эклектичный список!) Андрей Георгиевич читается просто замечательно. Другое дело, что и этих авторов сейчас мало кто читает. Но это уже проблема не Джойса и не Битова.
В отличие от Березина, я не могу сказать, что люблю(ил) Битова – я его просто безмерно ценю. Как современного классика и едва ли не последнего из могикан некогда великой литературы. Он умен, глубок, тонок и практически всегда стилистически безупречен. ТАК сейчас не пишет никто. Мне странно, что этого многие не видят. Мне и спорить с ними даже как-то неловко – ну нельзя же, в самом деле, спорить с лабухом из ресторана о мастерстве Гилельса или Армстронга! А вот если это не «лабух», а человек умный, знающий, тонкий – как, например, известный(и глубоко уважаемый мной) критик Т., то я сначала теряюсь, а потом в силу дурного характера завожусь и начинаю спорить. Т. некогда был с Битовым в дружеских отношениях, но потом они рассорились: причина забылась, оскомина осталась. Впрочем, Т. никогда никого не щадит, а в оценках всегда бывает резок. Его основной тезис: Битов БЫЛ хорошим писателем, но кончился в середине семидесятых, сразу после ПД. Прежде чем отважно полезть на рожон, решил освежить в памяти более поздние тексты. Книга открылась на повести «Человек в пейзаже»(1987). Да, я уже это раньше читал. Да, у Битова есть вещи значительно более сильные. Но… до чего же все это замечательно, глубоко, тонко! Прочел залпом, долго не мог уснуть. Утром полез в пузырь.
«Начитавшись всяких гадостей про Битова, просмотрел перед сном его старую, мало кому известную, проходную повестушку под названием "Человек в пейзаже"… Скажите, пожалуйста, что это плохо, бездарно, из пальца высосано - я тут же устыжусь и пойду читать шорт Нацбеста», - сказал я мэтру.
Это был вызов, почти хамство. Таких вещей я обычно себе не позволяю. Да и Т. не прощает, но он человек тонкий, поэтому понял, что во мне говорит не дурной вкус, а обида за того, кого мы оба(пусть и в разное время) считали большим и настоящим писателем.
«Это не плохо и не хорошо, - ответил мэтр. - Это никак. Вроде знаменитой театральной погудки: о чем говорить, когда не о чем говорить».
И тут я задумался. А что, собственно, представляют собой ВСЕ пьесы Чехова, выросшие, как известно, из первой, огромной, рыхлой и почти графоманской «Пьесы без названия»(она же «Безотцовщина» и «Платонов»)? Погудка, вне всякого сомнения… А разве практически ВСЕ романы и повести Юрия Трифонова не являются всего лишь перепевами его первого ученического романа «Студенты»? Погудка чистой воды!.. Нет, господа, тут дело вовсе не в том, что нечего сказать(Чехову, Трифонову, Битову – это уже не важно), - они говорят, а вы не слышите, они показывают, а вы не видите. Впрочем, об этом есть и в названном выше тексте:
«Бояться мне было нечего. Недавняя чувствительность уравновешивала наглость.
-- Я вам не помешал?
-- Помешал, помешал! -- живо откликнулся он и с облегчением отложил кисть.
-- Тогда позвольте...
-- Позволил, уже позволил.
-- Спросить, я имел в виду...
-- И я ничего другого.
Его неоправданная, на мой взгляд, гордость обидела меня. Но я сдержался.
-- Что же вы молчите? -- напал он. -- Или вам не нравится?
Он мне показался ясным: не из тех, кому можно сказать что думаешь.
-- Нет, что вы. Прекрасный вид.
-- Вид?!.. -- Он пренебрежительно поджал губы.
-- Я ведь предупредил, что я профан... Вид и пейзаж -- есть разница?
-- Принципиальная! -- тут же клюнул он. -- Вид -- это то, что и вы увидите. Пейзаж -- это то, что увидел я».
Хотел дать ссылку на эту повесть, но текст нашел только у Мошкова – не отформатированный, с кучей ошибок и неточностей – увы, другого нет.
http://www.lib.ru/PROZA/BITOW/pejzazh.txt
